В чащу

Как в лесу Ленинградской области снимали фильм, который звучит громче мотора

«Битва моторов» — фильм о первых автогонках в Российской империи — снимается прямо
в глухом лесу, среди глины, костюмов начала XX века и настоящего бензинового рёва.
На площадке — шум, суета и ощущение,
что история вот-вот соскочит с ручника. Генеральный продюсер DREAMCAST
Трифон Бебутов съездил на одну из смен фильма — чтобы увидеть, как заводят легенду.

Репортаж из глуши,

где прошлое заводится
с пол-оборота

Два часа на машине из города-героя и вот
я среди густого леса Ленинградской области, словно в декорациях эпохи, где оживает реальная история. Я иду в сторону съемочной площадки, откуда из раций доносятся команды второго режиссёра, она как дирижёр невидимого, за огромными декорациями, оркестра, раздаёт команды в рацию:

— «Массовка, пошли!»
— «Камеры — стоп!»
— «Пожарники, где вы?

Эхом с площадки то и дело доносится великая, вечная, наделенная сакральным для съемок смыслом реплика от разных цехов: «Делается!».
Второй режиссёр — не человек, а нервный центр проекта, он бегает между цехами, актёрами, лесом, разбитой дождем трассой и площадкой, которая вдруг превращается в арену, где вместо гладиаторов гонщики, технические гении
и пассионарии.

История,

которую можно завести
с толкача

Фильм, на съемки которого я приехал называется «Битва моторов». Он о начале XX века, о том, как в России рождалось автомобилестроение, не ради гонки, а ради будущего. Про тех, кто впервые попытался придумать нечто, что однажды поедет само,
но тогда — без героев своего времени
не двинулось бы и с места. Это не стилизация.
Это не реконструкция. Здесь на площадке действительно построена трасса, будто вырезанная из 10-х годов XX века.

Машины собраны с нуля —
не муляжи, не «вдохновлённые эпохой»,
а полные рабочие модели. Их заводят, обслуживают, чинят. Иными словами, техника
в этом фильме — не реквизит, а соавтор. Эти машины можно обогнать, завести, разбить, — говорит один из механиков. — А ещё на них можно ехать. Вот мы и едем.

Каст ПРОЕКТА

Каст подстать самой истории, тут тебе
и патриарх отечественного кино Алексей Гуськов, он здесь — как якорь. Алексей Геннадьевич на площадке — фигура отеческая, местами строгая, но скорее, спокойная. Он помнит другое кино — и кажется, ценит в этом проекте именно то, что всё идёт по наитию, как раньше: в глине, на нервах, на интуиции.
И авторитетно утверждает, что российская индустрия кино переросла пиджак с выпускного из школы.

Гуськов

В сказках мы уже победили —
и я это с удовольствием признаю.
А вот в реалистичных историях мы пока рядом. Потому что это сложно. Тут не только в таланте дело.
Есть законы индустрии, как
в математике: два плюс два — четыре.
Не три с половиной,
не четыре с хвостиком — ровно четыре. Это нужно знать и уметь делать. И это — технология,
а не только вдохновение.
Очень непросто. Вот построили трассу, техника, хромакей, машины — всё это работает. И остается надеяться, что будет работать
и на экране. Потому что кино —
это не волшебство, это сложная инженерия.
И очень тонкая.

Иван Янковский — в партнёрской дуэли с Юрой Борисовым, работают и в кадре и за его пределами, постоянно что-то обсуждают, нащупывают, ищут, находят и предлагают. Иван Филиппович на площадке не звезда, а мотор — внутренний, вибрирующий, заведённый
с пол-оборота. Янковский может выйти из сцены с глазами, ещё полными её смысла, и тут же начать сверяться с режиссёром, будто ищет другую передачу — поглубже. В его жестах —
не отрепетированное ремесло, а азарт гонщика: он будто не играет героя, а высекает его из себя как искру. Всё здесь происходит не потому,
что надо — а потому что иначе не может.

Пыльная, мягко говоря,
у нас тут работенка, старик!

 – иронично пробрасывает мне Янковский, с которым действительно не поспоришь.

Юра не держится в стороне — он в самой сердцевине процесса. Не давит авторитетом,
не перекрикивает, но всегда на расстоянии руки: включённый, вдумчивый, цепкий.
Он смотрит на дубль не как исполнитель,
а как соавтор — ловит нюансы, предлагает поправки, цепляется за интонацию и движения партнёров, как за повод потянуть сцену глубже.

В дублях он не повторяется, а варьирует —
как будто каждый раз ищет иную траекторию. Он работает не от формы, а от смысла. Всё,
что делает — это не результат заученного,
а реакция здесь и сейчас. И в этом есть что-то
с одной стороны животное и инстинктивное.
С другой же — это не инерция, а исследование.

Паулина Андреева играет Лидию — автогонщицу, женщину, которая будто ошиблась столетием. В кадре она не пытается подчеркнуть эту инородность — наоборот, проживает её как естественную. На ней — гоночная форма начала XX века: комбинезон, плотно облегающая торс, высокие сапоги
до колена, очки на кожаном ремешке, которые она то сдвигает на лоб, то надевает поверх лица, отсекая всё лишнее. Не костюм —
а оболочка профессии. Героиня Паулины изящно эмансипирована и в каком-то смысле именно по ней можно уловить слом эпохи,
ее героиня и становится приметой неизбежно наступающего будущего.

андреева

Лидия интереснее,
чем классическая героиня, которая обычно становится возлюбленной главного героя. Она занимается мужским делом, но поддерживает
и мотивирует Нагеля, призывает его к смелости, чтобы тот не сдавался.

Я стою и болтаю с Антоном Рогачевым, лицо которого не в гриме, но в глине (он играет пилота-испытателя, чей автомобиль попадает
в аварию). Персонаж Рогачева реальная историческая личность, чье имя красуется
на всех шаблонах в отделениях МФЦ — Иван Иванович Иванов.

Я искал про него информацию, даже хотел найти потомков, но, к сожалению, не смог. Всё, что нашёл — из открытых источников. Но даже этого хватило, чтобы прочувствовать масштаб. Мы, актёры, буквально в грязи, мокрые, уставшие. Вчера, например, был сильный ливень, и нас после каждого дубля отмывали керхером. Но героизм – это то, что они совершили тогда. Я раньше ничего об этой истории не знал. Но когда прочитал сценарий и погрузился
в историю, был потрясён. Они начинали
в 1906 году, а к 1913-му решили участвовать в международной гонке.
И ведь приехали первыми! Просто там учитывались еще другие параметры — комфорт, корпус — и в итоге нас «сместили» вниз. Но по сути, это была настоящая победа. Мы побеждали благодаря силе духа.

Больше всех, кажется, в метаниях Илья Маланин, художник, болеющий за дело обсуждает собственные сценические находки и внимательно слушает творческие предложения актеров.
С Борисовым Маланин успел поработать как режиссер еще до того, как имя Юры прозвучало на церемонии Оскар.

Вместе они работали на сериале «Ничего особенного», который должен был был войти в линейку оригинальных проектов Netflix, но так и не вышел после заморозки платформой всех российских проектов в 2022 году.

Маланин

Герои этого фильма – энтузиасты, люди, буквально одержимые автомобилями. И на заре автомобилизма у них были серьёзные противники. Те, кто считал, что машины - «ужасные железки», которые портят вид города, шумят, гремят, пугают лошадей и пешеходов. Кто-то просто не понимал, почему вдруг это становится будущим. Но ведь все новое часто настораживает и даже отталкивает – это нормально.

Маланин — режиссёр, пришедший из актёрской профессии, но бывших, как водится – не бывает. И этот опыт, безусловно, помогает в работе по постановке задач актерам.

«Мой актерский бэкграунд помогает, особенно
в работе с артистами. Иногда можно говорить с ними на своём «птичьем языке»: ставить задачи быстрее, понятнее, равно как
и отчетливее слышать их самих.
Я недавно через интерфон попросил оператора что-то передать артисту, короткое указание. Он передал дословно,
а я со стороны услышал и подумал: «Господи, кто вообще может понять, что я имел в виду?»
Но артисту понятно, потому что мы мыслим на каком-то общем уровне — и это экономит время, укрепляет доверие.»

Художник-постановщик

фильма «Битва моторов» Тимур Шагиахмедов

Не просто воссоздает исторические автомобили по архивным чертежам и фотографиям — он буквально погружался в эпоху, вдохновляясь духом тех легендарных гонок, что проходили
по европейским трассам начала XX века.

По задумке, трасса у нас — это собирательный образ.
Я изучал много фотографий того времени, смотрел, как именно проходили гонки, особенно
во Франции, на ипподромах. За основу взял именно французские соревнования начала XX века. Конечно, конкретных чертежей мы
не использовали — это скорее реконструкция по духу. Получился полумифический, но основанный на реальной визуальной фактуре образ.

Работая в сложнейших погодных условиях,
под проливным дождём и вездесущей грязи, команда художника сталкивалась с теми же вызовами, что и настоящие гонщики того времени. Специальные технические бригады, словно в реальных ралли, за считанные минуты приводили машины в порядок, когда те увязали в глине или покрывались слоем пыли. В итоге каждый кадр в фильме наполнен подлинной атмосферой эпохи, где трудности лишь подчёркивают героизм и мастерство создателей.

Во время обеденного перерыва я вижу великий исход людей, идущих с площадки вглубь лесной рощи, где расположился технический штаб проекта. Это актеры массовки — не просто статисты, а настоящие энтузиасты, погружённые в атмосферу начала XX века.

Но сейчас у них перерыв: кто-то пытается поймать связь на телефоне, чтобы ответить
на сообщения, пришедшие во время дублей,
а кто-то уже спешит к палатке с едой, мечтая
о коротком отдыхе. За общим столом они делятся впечатлениями о работе с такими звёздами, как Борисов и Янковский, чувствуя себя частью большого и значимого проекта, несмотря на все вызовы погоды и съёмочного процесса. Их короткие диалоги и реплики отражают их настроение и впечатления лучше прочего:

– А ты знаешь, что эти гонки реально были? Я сегодня буквально читал, оказывается, наши первыми приехали. Только из-за каких-то повреждений автомобиля проиграли. Абсурд.

– У нас аристократы — за прогресс!
Руссо-Балт, между прочим, была машиной будущего. 

– Слушайте, я вот Борисова наблюдала, он перед дублем один в уголке стоял, молчал, как будто весь мир отключил. А потом — бах — и сцена. У меня аж мурашки. Вот умеют же!

– Главное, чтоб не заболеть. Я вчера сапоги сушила феном прямо в вагончике. Кажется, теперь фен умер.

– Вон, снова зовут. Сцена на старте. Пошли, мои дворянские гетры уже просохли.

Их костюмы —

это отдельное
произведение искусства:

Аккуратно воссозданные платья, шляпы
с изящными лентами, костюмы
с тщательно продуманными деталями, которые переносят нас в то время. За одежду героев фильма отвечает Татьяна Патрахальцева, которая работала с «Кинословом»
и на «Пророке». Несмотря на сложные условия съёмок — дождь, грязь, полевую обстановку — участники массовки сохраняют рвение
и искренний интерес к проекту. В их глазах — смесь усталости, восхищения и радости от того, что они причастны к созданию этой истории.

Оператор Миша Хасая и его команда буквально лепят жизнь из глины под ногами. Они ловко перемещаются между разными юнитами, снимая параллельно сцены, которые не успели закончить вчера из-за непогоды. В то же время они создают невероятно напряжённые
и эмоциональные кадры ключевой сцены
с Борисовым и Янковским, где их герои сталкиваются в конфликте прямо на трассе. Несмотря на сложные условия операторская команда остаётся на высоте, находя идеальный баланс между светом, движением и эмоциями актёров. Это настоящая алхимия кино, где каждая деталь оживает и становится частью большой истории.

«Битва моторов» —
это фильм о прошлом,

который снимают
в настоящем, чтобы достучаться до будущего.

Это кино не про музей, а про действие.
Про грязь, рев, веру и бессонные ночи.
Про людей, которые не ждут удобств.
Они делают. Они заводят мотор времени.
Иногда — с толкача. Но главное, что это едет.
И пока я писал этот текст, невольно рождались ассоциации между героями фильма и его создателями.

Я приехал посмотреть, как снимают кино,
а уезжаю свидетелем невыдуманной истории.
Но это не конец – впереди еще месяцы съемок
в разных городах и даже странах, но об этом уже
в следующих эпизодах.

«Битва моторов» в кино
весной 2027 года